Айрин нервничала. По ней этого не было видно, потому что девушка умело держала до невозможного милую улыбку на губах. Да, ее никто не мог назвать красавицей, как, например, мазель Бладрест или леди Логиэс. Ее внешность всегда удостаивалась слабого, детского эпитета «милая». Но именно это сегодня решила использовать девушка. Детей пусть многие и не особо жалуют, но, во всяком случае, спрос с них гораздо меньше. К тому же, взрослые склонны опекать тех кто мал и слаб.

«Должна же я, в конце концов, наконец-то использовать свою внешность в корыстных целях», — с легкой паникой подумала Айрин, следуя за Корделией. Всего пару минут назад они весело смеялись и разговаривали о пустяках, но вот уже буквально сейчас надо вести себя так, чтобы выиграть это глупый спор. И Айрин намеревалась его выиграть. Просто, чтобы досадить одному вампиру. Она не зря все это время учила этикет и правильное произношение.

«Я просто обязана понравиться гостям», — решительно подумала Айрин, с неподдельным любопытством осматривая то, что раньше было гостиной.
Айрин на самом деле нравился замок. Он был таким таинственным, темным и во всех смыслах... уютным? Возможно, ей так казалось потому, что она уже долгое время не жила в каком-либо доме. Но то, что она сейчас видела, было совсем не тем местом, к какому она привыкла. Повсюду красные розы, накрытый стол на десять персон и множество серебряных приборов. Гостиная просто сияла. Айрин моментально почувствовала себя не комфортно, но постаралась унять это чувство.

На ее лице все играла самая обворожительная улыбка, на которую она была способна, когда двери распахнулись и вошли они. Граф Бладрест и двое незнакомых вампиров. Как только они вошли, Айрин почувствовала себя черной кляксой на их фоне — у всех присутствующих, кроме нее, были серебряные волосы. В какой-то степени, это было даже забавно, поэтому улыбка на лице девушки стал немного искреннее. Сейчас она с умеренностью могла сказать, что действительно выделяется.

Когда гости подошли поближе, Айрин тут же заметила, что незнакомая девушка, которая, возможно и была леди Логиэс, и Корделия необычайно похожи и в то же время кардинально отличаются друг от друга. Одна хрупкая, живая и загадочная. Вторая сильная, прекрасная и волевая.

Осид Логиэс, от которого, как помнила Айрин, и пришло приглашение на балет, не был похож на графа. Такого вампира воровка, если бы встретила его на улице, обошла бы стороной. Он выглядел грозно и чуточку сердито. Сказать по правде, даже сейчас Айрин была слегка напугана, но все равно продолжала играть свою роль «невинного, наивного ребенка».

— Мазель Корделия Бладрест, — представил граф младшую сестру. — Ее компаньонка... Дамберг, мазель Айрин Дамберг, — Айрин, по ее мнению, сделала свой самый идеальный реверанс. Хотя его, конечно, не сравнить с тем, что продемонстрировала Корделия. Но от взгляда графа, явно напоминающий о «поведении хорошей девочки», Айрин захотелось сделать все в точности да наоборот. Хотелось снять этот неудобный корсет, вытянуть из волос шпильки, которые больно впивались в голову и просто уйти из этого места. Но мысль о споре не позволила девушке этого сделать.

«Мне и не нужно быть идеальной», — мысленно успокоила себя она, скромно опустив ресницы и достаточно тихо поприветствовав гостей, после Корделии. Сестра графа вела себя очень... странно. Да, она всегда была чуточку странной, но сейчас происходило действительно нечто особенное. Это не ускользнуло от внимания Айрин, поэтому она метнула на нее быстрый, едва заметный взгляд и снова опустила ресницы. Если представиться возможность, она обязательно спросит у нее, что произошло. А сейчас стоило сосредоточиться на своем поведении.
Айрин не вмешивалась в обычный, светский разговор, который существовал только ради того, чтобы существовать. Но, она должна признать, ей было довольно интересно слушать о Хастиасе, поэтому, не подавая вида, она ловила каждое слово вампира. И чуть не пропустила момент, когда обратились лично к ней.

— Рада знакомству, мазель Дамберг, — совершенно неожиданно мэтресса Логиэс обратила свое внимание на Айрин. — У вас любопытный выговор... Где же я раньше его слышала? Вы, случаем, не бывали в Орлее? Давно здесь живете? Чем занимаются ваши родители?

Буквально на долю секунды, улыбка на лице девушки застыла неестественной маской, но она быстро с собой справилась. Айрин не ожидала такого вопроса. О родителях ее давно не спрашивали. Да и о родине тоже. Она совершенно не знала, что же ей ответить, поэтому, первая ее мысль была посмотреть на графа, ища помощи. Но она быстро отмела эту мысль, разозлилась на саму себя и уверенно посмотрела в глаза вампирессе.

— Вы совершенно правы, мэтресса Логиэс, я родом из Орлея, — очаровательно улыбнулась Айрин, смотря на девушку спокойным, открытым взглядом. Сейчас скрывать это было глупо. В конце концов, вряд ли кто будет ее искать, если она вдруг решится сбежать.
— К великому моему сожалению, я плохо помню своих родителей, и чем они занимались, — и это была чистая правда. Айрин не помнит, как выглядели ее родители. Она не помнила их голоса, их цвета глаз. Осталось только странное теплое чувство в груди, когда она вспоминала о них.
— Меня рано отдали на воспитание в интернат для барышень, — девушка смущенно улыбнулась, отведя взгляд. — Как видите, я была не очень прилежной ученицей, но граф Бладрест и мазель Корделия Бладрест были так добрый, что наняли меня. Пусть и совсем недавно, но я очень благодарна им!

Айрин изобразила на лице детский восторг. Она умела это делать просто отменно. В конце концов, стоило только представить вкуснейшие пироженые Марии, так это выражение лица само появлялось.

Так как светская беседа была, можно сказать, окончена, Айрин не успела задать вопрос мэтрессе Логиэс о том, какого это — выступать на большой сцене. Воровка сама хотела бы когда-нибудь выступить перед большим количеством людей. Но она знала, что этого никогда не случится.

— Немного вермута с кровью? — это предложение графа Бладреста означало, что можно с чистой совестью садиться за стол и не придумывать фразы для слишком сложного диалога, который мог выдать Айрин с головой. Но она не собиралась благодарить вампира. Она даже не посмотрела на него, когда проходила мимо. Только едва заметно задрала нос и прошла дальше, чтобы грациозно (а это у нее действительно вышло грациозно) присесть на стул.
Вермута, который она решила когда-нибудь все же попробовать, ей не налили. Ей достался виноградный сок. Он был вкусным, кисловато-сладким. Айрин почему-то из-за него хотелось пить еще больше.

За столом снова пошла светская беседа, в который Айрин, как и следовало ожидать, проявляла как можно меньше участия. Она отвечала на глупые вопросы простыми, короткими фразами, с детской непосредственностью и восторгом. Сама девушка задавала вопросы о платьях, о погоде, о вкусной еде... И еще много всего пустого, но почему-то такого интересного. Но при всем этом, она не забывала о манерах. Пусть они и были не идеальными, но «приличной девушкой» она уже могла считаться.
Так вечер и протекал. Айрин уже решила, что не узнает ничего нового в этот вечер, как случилось неожиданное.

— Мазель Бладрест, меня удивляет отсутствие вашей сестры за сегодняшним столом. Скажите, с ее здоровьем все в порядке? — мэтресса Логиэс задала вопрос, который заставил Айрин впервые за все время разговора, прямо взглянуть на графа. Но, опомнившись, девушка перевела взгляд на Корделию, и теперь немой вопрос достался ей.
Айрин никогда не слышала о еще одной сестре.

Адамс младший еще не родился, а родители уже знали, что он будет копом. Просто так заведено в их семье. Отец, дед, прадед, прапрадед…где-то там еще двоюродная сестра, троюродный брат, тетка и не исключено, что и еще кто-то – они все работали в полиции. Отец и дед Майкла в Нью-Йоркской, дальние родственники оставили свой след в истории на маршруте от Чикаго до Аризоны. Много историй, некоторые из которых грязные, а где-то и геройские.
Родившись в такой семье с таким багажом сложно представить, что у Майка могла быть другая судьба. А он и не против был. Ему нравилась форма полицейского, нравились геройские истории отца и деда. В общем не задумываясь о том, правильно или нет – Майкл хотел быть копом.
И стал. Хорошим, добросовестным. Неподкупным, чем бесил своего напарника, пока того не уволили. А он что? Он ничего капитану не говорил. А вот своей коллеге по постельным утехам, которая совершенно случайно работала на тот момент в газете, в порыве страсти поведал историю про продажного копа. Ну с кем не бывает? Она источника не раскрыла, а бывший напарник обиду затаил – чувствовал, что это Адамс постарался. А когда узнал, что Майкла федералы подключили к громкому расследованию, а потом и к себе позвали – с катушек-то и съехал.
Из-за мести бывшего напарника Майк потерял отца и мать – они разбились на дороге, когда ехали к сестре Миссис Адамс на юбилей. Страшная авария, виновником которой и был обозленный коллега. Но Майк не смог ему отомстить – он не выжил после аварии тоже. Один слив = три потерянные жизни и один убитый горем коп, которому на тот момент было 25 лет.
Майкл тяжело переживал потерю семьи. Винил себя, винил Ллойта (тот самый горе напарник), винил весь мир. Чтобы голос вины был чуть тише – начал пить. Лучший друг с полицейской академии терпел это месяц, потом как следует встряхнул Адамса и забрал с собой добровольцем в Ирак. После пройденного там он быстро забыл о самобичевании, слезах и соплях. Там просто на это времени не было. Ему вставили жесткий стержень прямо туда и сказали, что, если вытащит – домой не вернется. А хотелось. Он любил Нью-Йорк, любил друзей и хотел домой, хоть там и больно.
Вернулся живой, покоцанный, побитый, но живой. Его были рады видеть друзья и даже бывший капитан. А федералы по-прежнему ждали у себя. Но Майкл предпочел полицию на первое время. Первое время продлилось до 30 лет. В 2016 его позвали еще немного повоевать, и Майкл пошел. Некоторое время в Ливии, еще пара травм и несколько литров крови на руках и вот он снова дома. И теперь решил сделать-таки шаг вперед по жизни и согласился на предложение стать федералом. Сдал все тесты, экзамены, и получил свой значок FВI.

Краткая история его жизни. Если кому-то может приглянуться данный персонаж для сюжетов и игр – круто, я с вами. Опыта по играм очень много, но также был весомый перерыв. Сейчас хотелось бы вернуться и немного расшевелить свой мозг =)

—Ты каждый раз на нее ругаешься и все равно каждый раз звонишь мне и просишь выручить. Знаешь же, что исход будет такой. Не любит она твой Кадиллак - в словах Майкла читалась легкая насмешливость над любимым отцом, который в очередной раз поверил в чудо и решил, что мать согласится ехать на его раритете.
-А ты каждый раз не упускаешь возможности надо мной посмеяться. Просто дай ключи! - это было сказано не со злостью, по крайней мере не на сына, а скорее на себя, что в очередной раз повелся на нежелание жены и приходится брать машину Майкла.
Адамс младший протянул ключи капитану в отставке, оперся бедром на крыло Кадиллака и скрестил руки на груди.
Через пару минут на подземную парковку многоуровневого дома вышла с гордо поднятой головой Миссис Адамс держа в одной руке свою аккуратную сумочку, а в другой пакет с подарком для сестры мужа.
-Вижу мне даже не пришлось тебе в сто первый раз говорить, что на твоей развалюхе я не буду трястись два с половиной часа. - это было сказано с такой само уверенностью смешанной с насмешкой, что гордому капитану в отставке ничего не осталось, кроме как пробубнить что-то невнятное себе под нос, пожать руку сына и сесть на водительское сиденье его Доджа.
-Я вас люблю. - искреннее признание в адрес обоих родителей сопровождаемое рукопожатием с отцом и теплыми объятиями с матерью. -Поеду за вами, все равно в одну сторону.
Майкл завел раритетный Кадиллак, парковка наполнилась приятным урчанием старичка и два автомобиля плавно начали покидать территорию парковки.
Движение в Нью-Йорке было плотным и Майкл двигался через одну машину от родителей. Он не торопился и не требовалось сидеть у них плотно на хвосте. Несмотря на это втиснувшийся между ними автомобиль марки тойота его насторожил. Не внушал доверие на спокойное движение, поэтому Майк старался держаться от него на расстоянии но при этом контролировать что там происходит.
Но как говорилось ранее - поток был плотный и после пары светофоров машина родителей и тойота потерялись из виду. В какой-то момент что-то внутри молодого копа екнуло. Как-будто его несильно ударило током где-то внутри груди. Он не понял что это было, но как и обычно не особо придал значения.
В определений момент поток стал не просто плотным - он перестал двигаться вовсе. Простояв так минут пять, Адамс решил проверить что происходит. Выйдя из автомобиля, но оставшись рядом с ним попытался вглядеться в даль. Пробка растянулась на пару километров. Он собирался закрыть машину и пройтись до точки затора, как внезапно раздался хлопок похожий на взрыв. Машинально он пригнулся на секунду, а потом побежал.
У него еще был слишком малый опыт работы в полиции, но на уровне инстинкта он был готов всегда помочь и включиться в любое происшествие. А тут целый взрыв.
Пробегая между машинами он то и дело выкрикивал: Полиция! Посторонитесь! Звоните 911! Чем меньше ему оставалось до эпицентра, тем более ватными становились его ноги. Он без труда узнал багажник своего Доджа, хоть тот и был окутан огнем. Мозг считывал картинку передавал информацию по нейронным связям, но разум все равно отказывался принимать эту информацию. В какой-то момент Майк просто остановился и стоял смотрел на горящий Додж, зажатый между тойотой и бензовозом и ничего не мог сделать.
-СЕЙЧАС РВАНЕТ! - мужчина с криком сбил Майкла с ног, заваливая на твердын асфальт, а уже спустя секунду раздался второй хлопок. В этот раз он был сильнее и громче первого.
Адамс сильно приложился головой об асфальт и на некоторое время потерял связь с реальностью. Но вообще, потерял он ее когда идентифицировал машину. Тогда ему просто нажали выкл.
Звуки стали поступать в его сознание, он чувствовал не сильную боль на затылке, начал подниматься опираясь на машину рядом с которой его уронили. Встав полноценно он снова увидел страшную картину - его Додж окутанный пламенем, некоторые детали уже успели почернеть, два обгоревших силуэта внутри машины. Его взгляд остановился на них. Это. Его. Родители.
Боль. Злость. Страх. Агония. Все разом нахлынуло на него. Ладони автоматически сжались в кулаки, чтобы сдержать все эмоции при себе. Но сложно сказать со сто процентной гарантией, что именно ему хотелось - рыдать, бить, бежать, кричать. Он просто смотрел и ничего не слышал. Медленно и на каком-то автомате он перевел взгляд правее и увидел ту самую тойоту. Она втиснулась между ними и сейчас так же была окутана огнем, но как будто чуть меньше и прижата к багажнику полыхающего Доджа.
Майкл не знал какими силами он сдвинулся с места и как так быстро оказался там у серой машины и не знал зачем он там: спасти или добить. Он попытался взяться за ручку двери но она была слишком горячей, а от развивающегося пламени горело лицо. Адамс предпринял еще несколько попыток, но и они оказались безуспешными. Где-то в дали послышались звуки сирен пожарной машины. Значит скоро его спасут. Значит скоро он узнает…
-Ты! - Майкл успел посмотреть в разбитое водительское стекло и увидеть там своего бывшего напарника. Возможно, он еще дышал, но шансов выжить уже не было. Точнее, Майкл решил что у него не должно быть шансов. И сделал несколько шагов назад, чтобы не угореть от пожара.
Прибывшие на место пожарные начали тут же отгонять всех любознательных, они не спрашивали кто есть кто - просто отгоняли. Майкл позволил им это сделать и сел на бордюр, откуда открывался достаточный обзор на происходящее. Сцепив руки на шее опустил голову себе на колени и из груди вырвался такой стон, что прохожие не поняли откуда и кто его издал. А в его мозг тем временем поступила конкретная информация без запинок - Мои родители погибли. Погибли….

Аарон Палмер — заурядность, каких поискать. В его жизни нет ничего необычного. Он переехал на Манхэттен только в прошлом году, вместе со своей семьей: женой и ребенком. Несмотря на простоту в общении, не завел себе крепких связей ни с кем из коллег (он учитель математики), в обед сидит один.

Он мечтает о том, чтобы его, в прошлом, хобби (писательство) стало приносить хоть какой-то доход, но одной мечты мало, да для этого даже бесконечно прикладываемых день за днем усилий недостаточно. Он постоянно вязнет в мыслях, что делает или не то, или не так. Книги не издают. Да кому он вообще нужен, со своими сказками об отважных детективах, любви и абрикосовом сиропе.

Аутоагрессия частенько затуманивает его разум. Ненависть к себе выливается на семью. Мэделин (жена Аарона) пусть и пыталась как-то нивелировать конфликты, но… она ведь не железная. Их брак на грани разрушения. Если это произойдет, Мэд увезет Лиама (их общего ребенка) обратно, в Калифорнию. Не ближний свет. Тогда Аарон останется один и… весь его путь превратится в большую, чем уже есть, жалость к себе.

На самом деле Мэди хочет от Аарона больше телодвижений. По ее мнению он неудачник. Заделал ребенка, а богатеть совсем не собирается, ездит на Приусе не первой свежести, носит потертую джинсовку и очки в роговой оправе. Постоянно курит и раздражается. Таким она его видит и капает на мозг ожиданиями разбившимися о бетонный каркас реальности.

Он ее любит и прогибается. Однажды попытка доказать свою любовь Мэди, привела Аарона к тому, что он повесил на свое попечительство театральный кружок. Бездарный театральный кружок с таким же бездарным руководителем. Все просто уписаются от гениальности их будущих постановок.

Музы и покровители, школьники-занозы, докучливый издатель, готовый работать в условиях безысходности в глазах автора… да кто угодно. Призовитесь, пожалуйста, на этого мужчину.

Готов выслушать любое ваше предложение и даже скорректировать био персонажа. Спасибо.